— Это случилось на втором курсе. Я редко бывал дома летом, потому что помогал тренеру в футбольном лагере в Мэрилэнде, но когда бы я ни приезжал домой, сестра… она вела себя иначе. Я не мог и пальцем к ней притронуться, она была нервная, все время сидела у себя в комнате. Родители говорили, что она редко бывала дома. Моя сестра всегда была чуткой девушкой. Подбирала бездомных животных, парней сбившихся с пути. Даже когда она была маленькой, всегда дружила с самым непопулярным ребенком в классе. — Я улыбнулся, вспоминая об этом. — Потом она встретила этого парня. Он был года на два старше нее. Думаю, отношения у них были серьезными — насколько это возможно в шестнадцать лет. Я встречался с ним разок. Он мне не понравился. И это никоим образом не было связано с тем, что он путался с моей маленькой сестренкой. Было в нем что-то отталкивающее.

Я положил руки на колени, когда почувствовал знакомый привкус злости, зарождающийся во мне. — На День благодарения я приехал домой. Мы с Терезой дурачились на кухне. Она толкнул меня, и я толкнул ее в ответ, в руку. Легонько, а она вскрикнула, как будто я влупил со всей силы. Сначала, я подумал, что она прикидывается, но в ее глазах были слезы. Вся эта ситуация замялась, и я забыл о ней, но утром в День Благодарения, мама вошла в комнату, когда Тереза стояла в полотенце и все увидела.

Эвери глубоко вздохнула, а я покачал головой. — Моя сестра… вся была в синяках. Все руки и ноги. — Я сжал руки в бесполезные кулаки. — Она сказала, что это из-за танцев, но все мы понимали, что от танцев таких синяков не бывает. Понадобилось почти целое утро, чтобы выбить из нее правду.

— Это был ее парень? — спросила она тихо.

Я тяжело сглотнул. — Этот мелкий ублюдок бил ее. Делал это с умом, бил туда, где не просто увидеть синяки. Она оставалась с ним. Сначала, я не понимал по какой причине. Оказалось, что она слишком его боялась, чтобы расстаться с ним. Не в силах усидеть на месте, я встал и пошел в сторону окна. — Кто знает, как долго он бы продолжал, если бы мама не вошла тогда в комнату. Рассказала бы Тереза об этом когда-нибудь? Или этот сукин сын продолжал бы ее избивать, пока бы не убил?

Я наклонил голову вперед. Все это чувствовалось, как будто произошло вчера — злость и беспомощность. — Боже, я был так зол, Эвери. Я хотел убить эту козлину. Он избивал мою сестру. Отец хотел вызвать полицию, но что бы они сделали? Они оба были несовершеннолетними. Его бы пристыдили и отправили бы к психологу или еще чего. А это бред сивой кобылы. Я был не согласен на такое. Я пропустил праздничный ужин, и нашел его. Я постучал в его дверь, и он вышел. Я сказал, чтобы он больше не подходил к моей сестре. И знаешь, что он мне ответил?

— Что? — прошептала она.

— Выпятив грудь вперед, он рассмеялся мне в лицо и сказал, что будет делать, что захочет. — Я рассмеялся, хотя в этом не было ничего смешного. — Я съехал с катушек. Сказать, что я разозлился, значит, ничего не сказать. Я был в ярости. Я ударил его, и не остановился. — Когда я развернулся к ней, пульс колотился, как бешеный. — Я не прекратил его бить, даже когда вышли его родители, когда его мама начала кричать. Понадобилось двое полицейских, чтобы оттащить меня от него.

Эвери смотрела на меня, ничего не говоря.

Я потер ладонями щеки. — Я попал в тюрьму, а он оказался в коме.

Он открыла рот от шока. Наклонив голову, я сел в ее любимое кресло. — Я и раньше дрался — обычное дело. Но такого никогда не было. Я разбил себе руки и даже не почувствовал этого. Мой папа… — Я покачал головой. — Он сотворил чудо. Я должен был сесть надолго, но меня пронесло. Думаю, мне помогло то, что тот пацан очнулся через пару дней.

— Я легко отделался — не провел и ночи в камере. — Я криво усмехнулся. — Но пару месяцев мне нельзя было выходить из дому, пока это все решалось. В конечном итоге, мне назначили год общественных работ в местном спортивном клубе, и еще год курсов по управлению гневом. Этим я и занимаюсь каждую пятницу. Осенью у меня последняя сессия. Моя семья должна была выплатить компенсацию, и ты даже не хочешь знать какую сумму. Мне пришлось бросить футбол из-за исправительных работ, но… как я уже сказал, я легко отделался.

Эвери нахмурилась и отвела глаза. Она была бледная, и чем дольше она молчала, тем хуже я себя чувствовал. Что я…

— Я понимаю, — тихо сказала она. Я уставился на нее, не уверен, что правильно ее расслышал.

— Что? — хрипло спросил я.

— Я понимаю, почему ты это сделал.

Она услышала, что я сделал? Я встал. — Эвери….

— Не знаю, что это обо мне говорит, но ты защищал свою сестру и избивать кого-то не выход, но она твоя сестра и… — Она сделала паузу, казалось, чтобы подобрать слова. — Некоторые люди заслуживают, чтобы им надрали зад.

Я уставился на нее.

Она развернулась. — А есть те, кто не заслуживает даже дышать. Так говорить не хорошо, но это правда. Парень мог убить твою сестру. Черт возьми, он мог бы избить какую-нибудь другую девушку до смерти.

— Я заслуживаю того, чтобы сидеть в тюрьме, Эвери. Я его чуть не убил.

— Но не убил же.

Я открыл рот, но не смог ничего сказать. Почему она с таким пониманием к этому отнеслась?

— Позволь задать тебе вопрос. Ты сделал бы это снова?

Вопрос на миллион долларов. — Домой к нему пошел бы и дал бы по морде. Возможно, не до такой степени, но честно, не думаю, что изменил бы что-нибудь. Этот ублюдок избивал мою сестру.

Она глубоко вздохнула. — Я тебя не виню.

Я продолжал смотреть на нее, чувствуя, что должен встать перед ней на колени. — Ты…

Она подняла одно плечо. — Ненормальная?

— Нет. — Я улыбнулся, совершенно ошеломленный. — Ты замечательная.

— Ну, не преувеличивай ты так, — сказала она, слегка улыбаясь.

— Я серьезно. — Я сел рядом с ней на диване. — Я думал, тебе будет от этого противно или ты разозлишься, если узнаешь.

Эвери покачала головой, рассыпая повсюду пряди рыжих волос.

Боже, она была… у меня не было слов. Прислоняясь к ней лбом, я обхватил ее щеки руками. У меня как гора с плеч свалилась. — Я рад, что рассказал тебе об этом. Не хочу, чтобы между нами были секреты.

Она улыбнулась, и я поцеловал уголки ее губ. Испытав облегчение, я откинулся назад, прижимая ее к груди. Эта девушка была… она была идеальна во всех отношениях.

Я поцеловал ее в макушку, и ее грудь резко выросла. Облегчение, которое я почувствовал, было ошеломляющее, и я честно не был готов к такой реакции Пироженки. Вздохнув, я закрыл глаза и прижал ее так близко, как смог.

Эвери приняла мой секрет. Хотел бы я, чтобы она доверилась мне.

Глава 24

— Не думаешь, что на сегодня уже достаточно роз? — спросил Олли, кивая на розу у меня в руках, и потом перевел взгляд на новое приобретение, стоявшее в углу гостиной. — Еще и это? Ты выставляешь других парней не в лучшем свете.

Джейс, сидя на диване, с бутылкой пива в руках засмеялся.

— Не думаю, что ты можешь произвести впечатление еще плохее, Олли.

Раздраженно, он закинул ноги на журнальный столик.

— По крайней мере, я знаю, что слова «плохее» не существует.

Джейс усмехнулся.

— Это все, что ты знаешь.

Я выкатил подарок Пироженки в прихожую, а потом обернулся к ним снова, подняв брови.

— Парни, вы собираетесь торчать здесь весь вечер и набухиваться?

— Ага, — отозвались они в унисон.

— Тогда, развлекайтесь. — Попрощавшись, я выскользнул из квартиры и поставил ее подарок рядом с дверью к стене. Постучался, подавляя идиотскую ухмылку, услышав тихие звуки из ее подарка.

Эвери открыла двери, ее взгляд упал на розу.

— Это мне?

— Конечно, — ответил я, протянув ей розу, входя в квартиру. — Мне очень жаль, что я не могу отвести тебя куда-нибудь сегодня вечером, но…

— Все в порядке. Я знаю, что у тебя собрание. — Она поставила ее в вазу на столешницу в кухне, где были и другие подаренные мной розы. Посмотрев на меня из-за плеча, она склонила голову на бок. — Что ты делаешь?